Суржик Д

Суржик Д.В.

Интеллигенция и Россия: правый взгляд

Во всяком обществе есть люди, которые могут созидать и созидают, и пока нация стабильна, остальные тоже стремятся им соответствовать - хорошо зарабатывать и кормить семью или поступать в университет и получать хорошее образование.

Слова, приписываемые начальнику гестапо

Г. Мюллеру[1] 

 

Как известно, мы с вами живем в условиях так называемого «Информационного века».[2] Это означает, что любая деятельность человека рассматривается через призму информации, поток которой возрастает с каждым годом гигантскими темпами. Теперь, чтобы выполнять любую работу необходимо быть человеком знаний (a man of intelligent). Для обозначения последнего в русском языке есть два слова: интеллигент и интеллектуал. Сегодня эта бинарная оппозиция (судя по Интернет-блогам), является одной из самых обсуждаемых. Оба слова имеют общий корень, но этим их родство исчерпывается.

Корень может рассматриваться здесь как в с лингвистической (одна из морфем), так и с антологической (исток, первопричина) точек зрения. Появление интеллигенции и интеллектуалов в России стало результатом реформаторской деятельности Петра Первого. А точнее – его откровенно русофобского и нигилистского подхода к преобразованию страны. – Этим первый российский император заслужил определение «революционера на троне».[3] Откровенное презрение к русским культурным традициям и ультра-либеральные, западнические реформы Петра вылились в злую насмешку над Россией и раболепие перед Западом (например, «Всешутейший пьяный собор», обязательный переход на европейское платье, поощрение курению табака). Попытка повторить европейские реалии в совершенно иной обстановке обернулись аляповатым копированием, пародией на западноевропейский оригинал.

Понятно, что русские люди вряд ли могли смириться таким положением дел. Очевидна и общая причина, которая руководила всеми оппозиционерами Петру: от Булавина до царевича Алексея. Поэтому же в окружении царя так мало русских людей, а те, которые и были, не отличались высокой моралью. Первая критика режима появляется в «публицистике», среди дворянства уже в XVIII веке. Наиболее яркие ее представители двух ее полюсов: правого и левого – интеллектуал М.М. Щербатов и интеллигент А.Н. Радищев. Они заложили основы дихотомии, которая, в дальнейшем, получит свое развитие в движении славянофилов и западников. Говоря о необходимости социально-экономических и политических преобразований, они обвиняли правительство в непоследовательности. Но если правые интеллектуалы (Щербатов) – в излишней «западности», пренебрежении русскими традициями, то левые интеллигенты (Радищев)[4] – в недостаточной «западности», в недостаточном радикализме реформ. Оба – образованнейшие люди своего времени, они находились в оппозиции трону, но каждый – по своему. Для правых ее фундаментом было уважение к своей стране и ее народу, а для левых – скрытое презрение к России и «мужику», превознесение европейского образа жизни. Надо сказать, что для российских правителей, воспитанных в духе Запада, вторые были понятнее.

Отечественная война 1812 года привела к новому всплеску интереса к русскому народу. Но интерес этот носил в большей части, интеллигентский характер. Ибо, вместо деятельного участия по помощи «мужику» (вспомним, что по указу «О вольных хлебопашцах» при Александре I из крепостного состояния было освобождено всего 47 тысяч крепостных душ мужского пола из нескольких десятков миллионов),[5] российские офицеры стали организовывать бесконечные, сколь и бессмысленные заседания кружков и тайных обществ. Их основатели очень четко осознавали свой долг перед народом, но отдавать его конкретными делами не торопились. Вместо этого они тратили время на «философически-полемические беседы». Этот же интеллигентский подход, помноженный на политическую наивность и отсутствие всяких представлений о чести нашел свой выход в событиях 14 декабря 1825 года на Сенатской площади и зимой 1825 – 1826 годов в Украине.

В этом наша беда, что мы знаем о западниках-интеллигентах, которые боролись со своей страной в силу модной привычки, больше, чем о деятельных патриотах России, старавшихся сохранить самобытность страны. Так случилось, что первые пришлись больше «ко двору»  советской власти, самой выросшей из европейских ценностей и мировоззрения, а потому – левой для России. Отсюда понятно, представителей славянофилов (и их следствие – представителей русской консервативной мысли: К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева) мы рассматриваем как интеллектуалов, а представителей западников (и их следствие – отечественных[6] радикальных революционеров) - как интеллигентов. Типично интеллигентским был подход  А.А. Чаадаева. Он попытался объявить себя провозвестником диктата европейских «общечеловеческих ценностей», основанных на католичестве,[7] над Россией. Совершенно правильно он был воспринят современниками, как помешавшийся. Будучи главным либералом на бумаге, он оставался жестоким крепостником на деле. (Типичное интеллигентское лицемерие). Когда же все от него отвернулись, он попытался еще раз напомнить о себе (ибо интеллигенты – суть все люди очень тщеславные) «Апологией сумасшедшего». Но эта попытка тоже оказалась безрезультатной, и тогда он погрузился в хандру, обвиняя окружающих в «отсталости» и «непонимании».

***

берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение, ибо многие придут под именем Моим, говоря, что это Я; и это время близко: не ходите вслед их.

 (Мк. 13:5 - 6)

Почти каждая оборонительная война, которая велась нашей страной в XIXXX столетиях, становилась поводом для обращения к их главному действующему лицу – народу. У некоторых этот интерес был глубоким, основанным на уважении народа и его консервативных ценностей (как у Ф.М. Достоевского), у других – поверхностным, не затронувшим их западнических корней (как у Л.Н. Толстого). Этого, к сожалению, не заметил его «учитель», посвятивший последнему один из своих романов. При внешнем интересе к русскому народу, у Толстого сохранилась западническая, дворянская сердцевина, основанная на признании самого себя высшим мерилом культуры, эстетики и морали. Ставя главной своей ценностью человека, западники-интеллигенты – всегда католики или  атеисты, ибо не могут себе даже позволить мысли, что может быть кто-то главнее их.[8] Как ни парадоксально, но Л.Н. Толстой заново переведший «Новый Завет», – протестант или, выражаясь языком ортодоксального православия, еретик.[9] Ибо цель его перевода еретична: стать на одну доску с Богом. Более того, - стать новым Его новым пророком. По-настоящему религиозный (как говорят, «воцерковленный») человек всегда ощущает свою слабость и ничтожность по сравнению с Вседержителем. Для истинно религиозного человека все жизнь Л.Н. Толстого как общественного деятеля – ересь, плод тщеславия. Это имел в виду отец Амвросий Оптинский, сказавший о Толстом: «Горд очень». Этот человек попытался использовать имя Бога, чтобы прославиться самому, то есть совершил богохульство.

Сохранивший внутреннее ядро западничества и протестантской спеси Человека[10] (ибо таковым было все русское «салонное дворянство»), Лев Толстой стал пророком ереси. Тем более он был популярен, чем были сильнее в нашей интеллигенции презрение к православию и поклонение перед Западом. В этом – суть его конфронтации с РПЦ. За свою ересь (окрашенное в национальный колорит протестантство) он был отлучен от лона православной церкви. Повторимся, он сам осознанно пошел на разрыв, своими действиями вышел из сферы православной веры и, уже по факту, был отлучен. И никакой трагедии здесь нет.

В обстановке нараставших в конце XIX века настроений декадентства (утверждений о, якобы бессмысленности и бесполезности жизни), ответом на который стал соловьевский панмонголизм,[11]для многих представителей «свободных профессий» Лев Толстой действительно стал пророком. Его подделку под якобы народность и религиозность тогда многие воспринимали за чистую монету, а отлучение от церкви только идеализировало в нем героя, борца с режимом.

Пальцев двух рук хватит, чтобы пересчитать оригинальные толстовские идеи, но вряд ли кто-либо без посторонней помощи хотя бы приподнимет все его тома. Об этом В.О. Ключевский сказал: «... творчества в нем не больше, чем в луже, отражающей лунный вечер, только грязи значительно больше».[12] Своим творчеством писатель увеличил число интеллигентов, постоянно критикующих режим, не знающих святых, кроме себя, и возвращающих свой «долг народу» только на словах. Это была, выражаясь, современным языком, первая психологическая операция[13] против России. Ее результатом стало появление множества людей, склонных к уходу из обычной жизни (т.е. к своего рода монашеству), непримиримо настроенных по отношению к существующему режиму, открытых любым мессианским идеям, считающих себя выразителями совершенно чуждого им народа, «нервных карьеристов, постоянно нуждающихся в валерьянке».[14] Лев Толстой выхолостил идеи Федора Достоевского. Он расшатал психику нормального обывателя тогда, когда России нужна была опора. Толстой радикализовал психику весомой части читающей публики России, и ушел. Как провокатор Лука из горьковской «На дне».

***

Они <интеллигенты – Д.С.> начинают с того, что требуют от вас признать идею, что все люди равны и что каждый человек  должен  быть равен... но не выше... своему соседу... Затем эти... интеллектуалы [слово «интеллигент», как сказано выше – феномен исключительно русского языка] требуют, чтобы все люди были равны, а они, конечно, стали бы естественными лидерами народных масс следствие своего умственного превосходства. Они начинают манипулировать массами, к которым снисходят с приказом сбросить существующее правительство и посадить на это место их самих... приходит тирания интеллектуалов-неудачников, которые убеждены, что они одни правы, и хотят заставить всякого, кто не столь  блестящ, поклоняться им, как глиняным божкам.

Слова, приписываемые начальнику гестапо

Г. Мюллеру[15] 

 

Психологически подготовленная, «вспаханная» Толстым, либеральная российская публика осознанно стремилась к революции. «Океан народной страсти, дробящий в щепы царский трон»[16] был для нее самым желанным зрелищем. Эти слова полностью применимы к российским, самой радикальной в мире, либералам. Они мечтали об «управляемой революции», и осуществили ее в последние дни февраля 1917 года. Однако через полгода пали. О причине (еще осенью 1916 года) писали современники: «Элементы эти (кадетско-октябристского толка. — Сост.) столь слабы, столь разрознены и, надо говорить прямо, столь бездарны, что торжество их было бы столь кратковременно, сколь и непрочно. Наиболее сильной и деятельной из них является партия кадетов, ведущая в поводу остальные; но если приглядеться к ней не в смысле писаных программ, а в смысле бытовых черт самого ее существования и последовательного хода ее возникновения, то придется признать, что эта партия сильна лишь своей слабостью».[17]

Идя к власти, завоевывая души народа, они не брезговали ничем. И чем грязнее была их ложь, тем больше она играла на руку новым российским нигилистам. Всем памятна речь их лидера, П.Н. Милюкова «Глупость или измена?». Произнесенная в конце ноября 1916 года, она стала отправной точкой для событий, приведших к отречению Николая Второго от трона. Полностью построенная на лживой статейке одной немецкой газеты, она ударила ножом в спину воюющей стране. Именно в России, а не в Германии «ноябрьские преступники» пришли к власти путем клеветы и интриг.

***

Когда  вы  разрушаете  или  принижаете авторитет главной моральной опоры, вы оставляете позади  вакуум... Природа не терпит пустоты... И что-нибудь заполняет его. Берегитесь человека, который  хочет  стать Богом.

Слова, приписываемые начальнику гестапо

Г. Мюллеру[18]

 

Дискредитировав два главных морально-нравственных авторитета (православие и монархическую идею), либералы ничего не дали стране взамен, кроме своих бесконечных склок. Поэтому они с легкостью были сметены большевизмом (тоже своего рода религией, но с диаметрально противоположными идеалами, культом и пророками). То есть, страна в период с 1917 года до становления «культа личности» находилась (при внешнем атеизме) в условиях религии (хотя, повторимся, все ее атрибуты совершенно изменились). При И.В. Сталине многобожие первых лет советской власти было уничтожено. Он остался единственным верховным морально-нравственным и политическим авторитетом. Но сакрализация и почти религиозное поклонение ему ушло в небытие после ХХ съезда КПСС. Вместе с ним не стало никаких морально-нравственных опор. Попытка сформулировать их была предпринята в «Кодексе строителя коммунизма», но поверхностность этого пересказа 10 заповедей была очевидна для всех. Попытки введения курсов «научного коммунизма», «марксистско-ленинской этики» и т.п. также ничего не дали. Малоуспешной был и интернационалистский поиск их в других странах – тоже западнический метод, но поменявший направление с индустриально развитых на развивающиеся и доиндустриальные страны. Хотя и в «годы Застоя» в высшем руководстве страны существовала права оппозиция, она не получила развития. Западнические бездуховность, материализм победил вновь.[19]

Но природа, как известно, не терпит пустоты. На роль морального авторитета, оппонирующего власти пытались претендовать многие интеллигенты. Правда, некоторые из них, оказавшись лишенными доверчивой публики (ибо все интеллигенты тщеславны), кончали жизнь самоубийством (как А. Галич). Некоторым повезло больше, и они, вынеся «сор из избы» своей Отчизны, смогли прилично заработать на этом.

***

Разлагайте все хорошее, что имеется в стране вашего противника. Вовлекайте видных представителей вашего противника в преступные предприятия. Подрывайте их престиж и выставляйте в нужный момент на позор общественности. Используйте сотрудничество также самых подлых и гнусных людей. Разжигайте ссоры и столкновения среди граждан враждебной вам страны. Подстрекайте молодежь против стариков. Мешайте всеми средствами деятельности правительства…

Сунь Цзы Искусство ведения войны, IV век до н.э.

 

К таким относится Александр Исаевич Солженицын. Его биография (боевой офицер, вымаравший свою страну) очень напоминает жизненный путь Льва Толстого. Одинаковым был и результат их творчества: размывание морально-психологических устоев своей страны, приведшее к ее краху. Объективно нельзя не признать, что работы А.И. Солженицына были орудием в информационной войне, которую вели США против СССР.

Да, преступления сталинщины были чудовищны.[20] Но никто не давал права одному человеку, пусть даже и прошедшему через концлагеря, наживаться на трагедии миллионов жертв ГУЛАГА и их семей. Не для кого (кроме, видимо, Солженицына) не секрет, что режим в СССР после 1953 года изменился. Но писатель продолжал жить «по привычке», охаивая и вымарывая свою Отчизну.

Здесь хотелось бы привести интересную цитату бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера: ««…Народ Греции трудноуправляем и поэтому необходимо поразить его культурные корни... необходимо поразить его язык, религию, его духовное и историческое наследие для того, чтобы нейтрализовать всякую возможность его развития, завладеть Грецией, чтобы она не мешала нам ни на Балканах, ни в Восточном Средиземноморье, ни на Среднем Востоке, ни во всем том конфликтном регионе, который имеет огромное стратегическое значение, как для нас, так и для политики США в целом…»[21]

Именно этого, то есть Перестройки и последовавших 10 лет агрессивного неолиберализма (как частичный отказ от которого можно рассматривать назначение премьер-министром России Е.М. Примакова в 1998 г.) в России, осознанно или нет, добился А.И. Солженицын. Он был в числе тех, кто подготовил психику советских людей к тому, что «ветер перемен» а-приори был «добрым и ласковым». По возвращении в СССР его ждала триумфальная встреча, которая может говорить только о том, насколько низка наша самооценка. Человек, унижавший страну, занял место ее морального авторитета.

Неформальный характер этого звания подразумевает отсутствие каких-либо обязательств. И Солженицына это устраивало. Он молчал, когда народ обобрали сначала во всенародном «Сбербанке», а затем – при приватизации. Он молчал, когда против этого режима поднялся мятеж в октябре 1993 года. Он молчал, когда проходили выборы Президента и Государственных Дум. Он молчал, когда пенсионеры в январские морозы вышли протестовать против «монетизации льгот». Он молчал. Тяжела роль «молчальника и печальника земли русской»!

Он и сейчас очень редко выступает в СМИ. Но его дела говорят громче любых слов. Единственной попыткой вмешаться в политику была чистейшей воды эклектика «Как нам обустроить Россию?» Но эти планы так и остались на бумаге. Сам Солженицын уклонился от какого-либо участия в их выполнении. Слышал ли кто-либо о «социальной ответственности» Солженицына? Она ограничивается лишь собственным особняком и трудоустройством своих сыновей: работать над изданием его книг. Есть также и «Премия Солженицына», которую до сих пор выдают за откровенную «антисоветчину».

Отрицая прошлое, Солженицын не дал никакого позитивного идеала, надежды, которую от него ждал народ. И эта двойственность: с одной стороны – по-мессиански радикальные призывы к реформам самих основ жизни, а с другой – тотальное бездействие – типичная линия поведения интеллигента.

***

Наверное, никто ни до, ни после него не писал так ярко и подробно о русской интеллигенции, как М. Горький в своем романе «Жизнь Клима Самгина». Подобно всем представителям слоя интеллигентов, его главный герой – морализатор, возомнивший себя знатоком высших моральных ценностей, который «в ответе за все». Он берется за все, но ничего у него не доходит до логического завершения (как, например, толстовская Яснополянская школа). Его жизнь – сплошь «маниловщина». Интеллигент  оторван от народа и втайне его презирает, хотя мнит себя затоком его насущных потребностей. Он оторван от религии, ибо это «не модно», и неприятно думать, что кто-то может быть выше, главнее и сильнее его. Он всегда и во всем сомневается, и эти сомнения съедают его без остатка. Поэтому интеллигентские желания переустройства мира на основах справедливости и равенства всегда остаются только в мечтах. Он всегда  сомневается и оппозиционен любому режиму (также из особой «моды»), а точнее – лишь фрондирует. Единственное, что полезного сделали русские революционные интеллигенты – это их «малые дела»: учительство, врачевание и т.д. в деревне.

***

<Социалисты – Д.С.> типа Мильерана, Бриана, Альбера Тома <участвуя в «буржуазных» правительствах вопреки воле своих партий – Д.С.> постепенно превращаются в разумных государственных деятелей.

фон Бюлов, канцлер Германской империи,

 кон. XIX в.[22]

 

Блестящие снаружи, интеллигенты насквозь гнилы изнутри. Об этом есть замечательная, но еще не понятая до конца фраза в докторской диссертации А.М. Дубровского: «Эх, Спундэ, ты еще живешь политикой!»[23] Она была сказана одному из революционных публицистов тогда, когда закончились бурные события первых лет Советской власти, и Россия зажила. Зажила стабильно. Начала возрождаться. Как видим, развитие страны не имеет ничего общего с «трескотней» политиканов и «нытьем» интеллигенции. Для развития страны надо много и упорно работать, а не «плакаться в жилетку» первому попавшемуся, для которого «все, что выскажете или сделаете, может и будет использовано... против вас».

Развитие страны всегда тормозится любой революцией. Ее деятели всегда выдвигаются с лозунгами ускорения реформ и прогресса (причем оба этих слова почему-то считаются синонимами), а в результате страна оказывается отброшенной назад. А если сравнить итоги развития по завершении революции, их итог всегда оказывается равным эволюционному развитию за тот же хронологический отрезок.[24] Перестройка, как и любая революция была «миром, перевернутым вверх дном». То есть, в ее ходе выдвинулись те, место которых – отнюдь не на верху. Они, эти интеллигенты, уже отошли на второй план, хотя порой судорожно пытаются оказаться в центре внимания. Не будем же им мешать спокойно доживать свой век. Не будем заражаться их (А.Н. Радищева, Л.Н. Толстого, советских диссидентов и других) духом бездеятельного фрондерства. Ведь чем менее политизирована страна, тем больше в ней интеллектуалов, работающих на благо себе и Отечеству. Тем оно здоровее, сильнее.

 



[1] Дуглас Г. Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. М.: Коллекция "Совершенно секретно", 2000. С. 103

[2] См., напр., Timothy L. Thomas Is IW Paradigm outdated? Discussion on American Theory of IO\IW См. оригинал (http://fmso.leavenworth.army.mil/documents/InfoWar.pdf) и наш ее перевод

(http://it2b.ru/it2b2.view3.page299.htm)

[3] Ленин В.И.

[4] Порой встречаются люди с таким же неуживчивым характером. При екатерининском абсолютизма он критиковал всевластие небольшого круга лиц, а «Негласный комитет» - его либерализм. Всю свою жизнь, изливавший желчь на других, он, в конце концов, сам не смог ее вынести, и покончил жизнь самоубийством.

[5] См. Буганов В.И., Зырянов П.Н. История России. Конец XVII – XIX век. М.: «Просвещение», 1995. С. 116, 126

[6] Именно «отечественных», а не русских. Русский – значит любящий свою Родину, Россию, действующий в ее и ее народа интересах. Тогда же (а на Балканах – до середины ХХ века) национальность определялась по религиозному исповеданию. Ни один, ни другой принцип для определения революционеров русскими не подходит. Сами же они, вульгарно трактуя материализм, объявили, что национальность определяется по крови предков. – Более, чем глупый принцип. Вспомним М.А. Бакунина – первого анархо-глобалиста, как бы его назвали сегодня, или В. Грингмута – видного черносотенного публициста. Да и в руководстве большевиков до середины 1930-х годов с большим трудом можно найти русских по крови людей.

[7] Он и сам втайне принял католическую веру.

[8] См. Искандер Ф. Диалог русского с американцем.

[9] Для ортодоксального православия не приемлем уже сам светский подход к религии, заключенный в католичестве, а протестантизм, низводящий не только церковнослужителей, но и идею Бога до уровня человека – ересь.

[10] Эту же идею, но «с другого края» пытался отстаивать и Родион Раскольников в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевского

[11] «Идейный последователь» Владимира Соловьева, А.А. Блок будет до конца жизни искать «восточные корни» «очистительной бури» Октябрьской революции.

[12] Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. – Т. 9. М.: Мысль, 1990. С. 387

[13] Психологические операции (psychological operations, PSYOP) являются составными частями информационных войн (ИВ) или информационных операций (ИО), ибо сейчас в США стараются избегать использования термина ИВ. См. Joint Publication 3-13 (JP 3-13) Information Operations. The US Joint Chiefs of Staff. 13 February 2006. P. ix (Доступна в сети Интернет по адресу: http://fas.org/irp/doddir/dod/jp3_13.pdf)

[14] Пикуль В. Честь имею. М.: «ВЕЧЕ»-«АСТ», 2000. С. 99

[15] Дуглас Г. Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. С. 104

[16] Брюсов В. Ассаргадон.

[17] Извлечение из записки, составленной в кружке Римского-Корсакова и переданной Николаю II кн. Голицыным 27 октября 1916 года. / Архив русской революции. М., 1991. Т. 5. С. 339

[18] Дуглас Г. Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. С. 105 (Книга доступна в сети Интернет по адресу: http://textshare.da.ru) Не подлежит сомнению, что книги этого автора – исключительно плод его фантазии. Но, как говорится, умный человек из всякого дела извлечет для себя пользу.

[19] См., напр., Жирнов Е. Была такая партия. // Коммерсант-власть, 2004, №12. С. 72 – 77; Лебедев В. Альтернатива справа. СПБ: «НЕСТОР», 1999.

(http://book-case.kroupnov.ru/pages/library/Alternativó/index.htm)

[20] См. Журов Ю.В. Четверть века страны Советов. Брянск: Изд-во БГУ, 2004. С. 40 – 63, 447 – 449

[21] Цит. по: НАМАКОН Сказка про новый рейх. (http://www.namakon.ru/pic/article98.doc)

[22] Цит. по: Молчанов Н. Жорес. М.: «Молодая гвардия», 1969. С. 320

[23] Дубровский А.М. Историк и власть. Брянск: Изд-во БГУ, 2005. С. 722

[24] См. подробнее работы В.В. Кожинова, посвященные событиям первой четверти ХХ века в России. Все они доступны в сети Интернет на сайте памяти писателя: http://www.kozhinov.ru

Пишите письма Главный Теоретик собственной персоной

Сайт управляется системой uCoz
Сайт управляется системой uCoz